Блейн как раз был из тех, кто не верил во всё на слово, всему искал подтверждения и весомые факты, перепроверял их сотни раз. В конце концов - он был журналистом, из тех редких кадров, которые действительно писали правду, или во всяком случае пытались писать её хотя бы завуалированно, пока за эту же правду и справедливость его не отправили в столь продолжительный отдых в Преисподнюю. Однако же и здесь он оставался себе на уме, и сколько бы ему не пытались внушить, что спасать здесь кого-либо всё равно бесполезно, пустая трата сил и времени, все так или иначе воскреснут где-нибудь в небытие, забудут о тебе, как об очередном видении и возможно даже разыскать вновь не смогут, если захотят всё-таки поблагодарить, Андерсона это не останавливало. Мужчина продолжал лезть во всё, даже то, что по мнению посторонних однозначно было не его делом, но пройти мимо и сделать вид, что ему всё равно, не разобраться в произошедшем и не доказав, кто прав, а кто виноват - брюнет просто не мог. Это было против его совести, против души, какой бы грешной она не была.
Вот и сейчас, следуя по своему аду в редакцию, чтобы передать собранный материал по поводу произошедшей накануне на его глазах стычке между нечистью, хотя само собой - и редакция, и даже возможно та же нечисть была лишь плодом его воображения, чтобы ещё больше поиздеваться над душой грешника и его сознанием, писатель был уверен в себе и в том, что делает правое дело и отступать не должен, что бы ему не грозило и не пыталось помешать. Но, конечно, такого внедрения в свои планы он не ожидал.
В юности над ним многие шутили, что невозможно спасти всех, например, от падения того же кирпича на голову, но кареглазый с пеной у рта доказывал, что можно, если делать кирпичную кладку на совесть, а не абы как, если всех подрядчиков вышмонать так, что рука не поднимется где-то схалявить и не сделать свою работу как положено. Но, честное слово, ему бы и в голову не пришло, что рано или поздно такой вот непредвиденный кирпич на его бедовую голову и приземлится. Да так, что его буквально распластало по асфальту, не говоря уже о весёлых адских спецэффектах вроде столба пламени неподалёку, от которого веяло невыносимым жаром, и сейчас мужчина чувствовал себя...чем-то вроде отбивной на раскалённой сковороде или гриле, потому как от невыносимой боли даже асфальт казался таким горячим, что хотелось выть.
- Да шёл бы ты...не так уж и больно... - прохрипел былой боевик, отплёвываясь кровью, понимая, что подняться он физически не сможет при всём желании. Руки, ноги - всё было недееспособно, а если вспоминать о проклятии целителя - никакой регенерацией он не обладал и вылечить бы себя никак не смог бы. Конечно, в аду он мог бы вновь переродиться, когда очередной раз окажется на грани смерти от той же потери крови, но и ускорить это Блейн никак не мог. Потому оставалось лишь терпеть, скрипя зубами и отплёвываясь сгустками обжигающей густой крови.
- Откуда ты вообще такой взялся, придурок крылатый? - пыхтя и гневаясь, что было, фактически, единственным, что он мог делать в таком положении, журналист озлобленно смотрел снизу вверх на свой "кирпич" и ждал хоть каких-то объяснений происходящего или какой-то помощи, если она в данных обстоятельствах вообще возможна, конечно же.

Приторно сладкий, словно засахаренный мёд, голос лился в уши как некий неприятный аккомпанемент ко всему этому безобразию, что и без того терпеть было невыносимо и мерзко. Демон издевался и измывался над Блейном, и не просто так, а ещё и поучая его приличиям! Вы подумайте, демон учит его быть вежливее и тактичнее?! Так и хочется узнать, когда падал - он сам ни обо что не ударился? А то как-то странно ведёт себя. Или в данном случае Андерсон был стереотипным малым? Всё может быть, хотя по большому счёту на него это не было похоже и он ко всему, даже к самому неадекватному и криминальному мог относиться вполне лояльно, если разберётся в мотивации. Но вот почему этот крылатый вёл себя так - писателю было точно не понять.
Говорить уже не было сил, подвинуться и подавно, потому у мужчины не было возможности даже отмахнуться от мучителя как от назойливой мухи, вынужденно терпя его присутствие, пока тот либо не покинет его от скуки, либо не добьёт. А может и наоборот решит посидеть подольше, чтобы устроить грешнику наиболее невыносимое испытание. В данном случае брюнет был готов даже взмолиться, надеясь на то, что у демона есть дела поинтереснее надругательств над почти дохлой прогнившей душонкой.
Умирал он не в первый раз, и даже не во второй, за эти десять лет целитель натерпелся многого и в самых разных ситуациях, но не сказать, что с каждым новым разом становилось легче это переживать. Каждый раз всегда был как первый, возможно по той причине, что будто в наказание все эти ощущения и переживания в какой-то степени подчищались из памяти. Но Блейн не успел, да и не смог бы уже даже вскрикнуть перед очередной кончиной в бесконечной веренице таких в течении вечности - по горлу полоснули когти и новая его жизнь, время которой он даже не успел отследить, вновь оборвалась.

Как много времени прошло до его следующего возрождения Андерсон не знал, да и не мог знать, и по большому счёту его и не шибко это беспокоило. Куда больше его интересовало - сейчас он в своём аду или где-то в неведомом месте, где его продолжат мучить? Но, судя по тому, что рыжие локоны появились перед глазами как первая картина, которую он смог разобрать с начальных секунд первого взгляда на новую жизнь, продолжение кары никто не отменял.
- Где я, чёрт возьми, и что здесь делает это чудовище? - почти страдальчески подумал журналист, с тихим скрипом кровати приподнимаясь и осматриваясь, протирая вечно уставшие глаза. Помещение всё же было похоже на его комнату, в его же доме, а значит в его же аду. Значит два его предположения слились воедино - он был в своём аду, но издевательства от этого легче не будут.
И его слова, сказанные вслух, подтвердили ещё одно неприятное опасение. - Читать чужие мысли, знаешь ли, не вежливо, кем бы ты там не был. И я тебя не просил, чтобы ты меня спасал, - фыркнув, мужчина поднялся с места и устремился к зеркалу, чтобы осмотреть многострадальную шею - появился ли там очередной шрам или нет. Увы, ничего нового не было, лишь те, что он получил ещё при жизни.
- И с чего вдруг демону меня спасать? Приглянулся что ли? Ничего интересного ты от меня всё равно не получишь, на службу я никуда не пойду, своей хватает, так что ловить тебе здесь нечего. Не трать ни своё, ни моё время, и мне плевать, что впереди вечность, - взъерошив непослушное облако чёрных кудрей, брюнет развернулся и прижавшись бёдрами к письменному столу и упершись в него руками, журналист оценивающе взглянул на непрошенного гостя. - И зачем ты здесь? Ждёшь какой-то благодарности? Можешь расслабиться, я неблагодарная тварь и от меня ты ничего не дождёшься.

Закатив глаза, как от пустых нравоучений, которые всё равно не приведут ни к каким последствиям, Блейн лишь почти опасливо отстранился от стола, стараясь держаться от демона подальше. Не то чтобы он его боялся - чего бояться, если ты уже разок умер по его причине? Разве что ещё одной смерти, но тут одной меньше, одной больше - уже не суть важно. Так что терять ему в общем-то было нечего. Просто находиться рядом с этим рыжим было как-то...не по себе. Было в нём что-то ещё, помимо типичной демонической сущности. - Прекрати обращаться ко мне, как к любовнику. Мерзко, - хмыкнув, мужчина почти тоскливо проводил взглядом свою чашку и свой любимый кофе, понимая, что ему придётся мыть, а то и выкидывать посуду, которой воспользовался крылатый. Кто знает, возможно от него заразиться можно чем-то? В аду и не такое бывает.
- Мальчик-гей-который-боится-привязываться, - сказанное резануло ухо и несколько раз ещё прокрутилось довольно обидным тоном в голове. Одно дело - читать его мысли, но другое - лезть так глубоко в душу, куда он не был готов кого-либо пускать при жизни, и уж подавно это вряд ли когда-то изменится после смерти. Какого чёрта он о себе возомнил - бесстыжий, конечно, демон, но не сам дьявол, или кто там нынче главный сейчас? Так что пусть попридержит коней. Но пока ему ещё удавалось терпеть и молча сжигать его взглядом, с надеждой на то, что эти рыжие кудри действительно вот-вот загорятся.
Но дальнейшее уже просто начинало доводить брюнета. Работа здесь и посильная помощь было единственным, что позволяло ему не свихнуться в этом проклятом месте, если конечно это уже не произошло, а этот засранец умудрялся смеяться ещё и над этим. Нет уж, так просто теперь писатель молчать не станет.
- Такие, как я, и те кто слабее - читают. Людям важно знать, что происходит вокруг даже после смерти, так это хотя бы создаёт ощущение, что ещё не всё потеряно...И мне некогда скучать, когда есть кому помочь, - подойдя к нему ближе, боевик схватил незнакомца за горло и приподнял над столом, заглядывая в глаза.
- Кем бы ты ни был, мне плевать, что ты думаешь и что ты можешь сделать со мной или мне подобными. Но насмехаться над тем, что осталось в нас человечного - я не позволю. Если тебе чуждо это, это не значит, что все остальные убоги. Это лишь причина задуматься - может в тебе не всё в порядке? - конечно же Андерсон понимал, что в любой момент крылатый мог вновь перерезать ему глотку или размазать по стенке, но его уже ничего не останавливало, так как, опять же, терять ему было нечего. И привязан он, к счастью, действительно ни к кому не был, иначе бы это и стало его первой слабостью. Первой или первым, кого он боялся бы потерять и не шёл бы уже более на подобного рода риск.

Признаться честно, дышать рядом с этим необычным демоном было действительно тяжело. Будто изнутри кто-то выкручивал в Блейне все мышцы, разогревая, заставляя чувствовать непонятный жар по всему телу. Хотя вполне понятный, чего лукавить. При жизни мужчина сторонился всяческих постоянных отношений, и считал самым честным - секс за деньги. Во всяком случае - за бесплатный, но без постоянных отношений, наешься столько всякого дерьма от своего былого партнёра, что лучше даже не пытаться, а если оплатил услуги - то и человек на славу поработал и получил удовольствие, и ты расслабился и не ломаешь голову по поводу того, что кому-то что-то должен и обязан. По этой причине брюнет удовлетворял свои физические потребности только таким способом, раз в неделю, иной раз чаще, иной раз реже - в зависимости от обстоятельств и необходимости в этом.
И, само собой, чувство возбуждения для него не было чуждым и непонятным сейчас, девственником его точно не назовёшь. Проблема была в другом - мужчине не были понятны причины влечения к этому существу, которое только и делало, что выбешивало его, но явно не привлекало. Или же на него влияло что-то, что Андерсону просто неподвластно, вроде феромонов или каких-то подобных чар?
Проводив подозрительным взглядом движение его рук, но не выпуская его горла из собственных, писатель ещё больше напрягся. Состояние его начинало подводить и это ему совсем не нравилось. - Кончай уже мысли мои читать! Не интереснее ли общаться со мной вслух? - прорычал мужчина, прижимая теперь уже демона за горло к стене, а второй удерживая за плечи. - Да, за кудри удобнее ухватиться, чтобы ударить тебя обо что-нибудь, - попытался он снова грубо отшутиться, лишь бы не выдавать то, что происходило с собственным телом из-за его присутствия рядом. Дышать становилось всё тяжелее, и это рыжий мог уже буквально лицезреть и слышать.
Вздрогнув от прикосновения его на удивление нежных пальцев, целитель только сильнее нахмурил свои пышные брови, прожигая демона взглядом. - По назначению? Например? - в такой щекотливой ситуации мужчине оставалось лишь косить под дурачка, надеясь, что всё пройдёт само собой, как только он его прогонит, хотя даже это было довольно трудно сделать, будто что-то его невидимым канатом притягивало к этому соблазнительному засранцу.
Следующие слова бесстыжего красавца заставили теперь уже журналиста от души расхохотаться и отпустить, отталкивая в сторону двери. - Ты - святым отцом? Насмешил, - отмахнувшись и даже демонстративно вытерев несуществующие слёзы от смеха, кареглазый оттряхнулся и смерил его почти агрессивным взглядом, одной силой воли подавляя своё желание наброситься на него немедленно.
- Пожалуй, да, и я потрачу его точно не на тебя. Убирайся, - рявкнув на него и стукнув кулаком по подоконнику, кудрявый стал переминаться с ноги на ногу, уже едва только не молясь о том, чтобы это создание исчезло как можно скорее. Он никогда ещё не испытывал такой тяги, но и поддаваться ей совсем не хотелось. Не то чтобы он ожидал каких-то мук совести или чего-то в этом роде, но и сам факт того, что его явно соблазняли против его воли, откровенно бесил.

Каждая фраза буквально выводила мужчину из себя. Он не знал, как это демону удавалось, но его действительно одновременно хотелось пригвоздить этим смазливым личиком к стенке и в то же время к этой же стенке прижать грудью, жёстко без подготовки вторгнувшись сзади до основания, лишь бы заткнуть его. Лишь бы тот прекратил эту невыносимо желанную пытку, от которой как сильно хотелось избавиться, так же сильно хотелось и поддаться.
Да, отрицать и отнекиваться было уже бесполезно. Демон однозначно управлял им, делал это намеренно и наслаждался плодами своей работы. Конечно же Блейн сомневался, что тот делал это с какой-то конкретной целью или мотивацией, но всё же оставляя веру в лучшее, решил поинтересоваться грубым, чуть севшим от возбуждения, голосом.
- Зачем...для чего ты это со мной делаешь?
Вопрос практически тут же перерос в рычание, а крылья, будто закрывшие его от любого постороннего взгляда извне, только больше подогревали в нём эту дикую смесь из возбуждения и невыносимого раздражения одним своим присутствием, будто создавая ещё большее чувство уединения, если было куда.
- Старик, мы ориентировочно в 2015-ом...не кажется ли тебе, что пора бы уже прекратить блядствовать? - чем тяжелее было держать себя в руках, тем грубее становился писатель. Тем заметнее крепчали мышцы на напряжённых плечах, надувались вены на предплечьях, тем шумнее и чаще он дышал уже практически откровенно открытым ртом. Брюнет сам уже без стеснения облизывался, глядя пылающим взглядом в лукавые глаза напротив, и ухватившись крепко за его плечи, мужчина скорее по наитию всё же прижал его к стене рядом с кроватью, прижимаясь вплотную телом к телу.
- Если ты не хочешь, чтобы я разорвал тебя сейчас...лучше убирайся, - конечно, вряд ли это подействует как серьёзная угроза, но у Андерсона оставались последние зачатки рассудка, когда как тело уже практически прекращало слушаться, так как одна рука скользнула по бедру рыжего искусителя, а вторая перешла на шею, сжимая с затылочной части.

- И чем же я тебе приглянулся? Чем я отличаюсь от миллионов таких же грешников здесь? - вполне серьёзно решил узнать Блейн, чувствуя некое подло-грызущее ощущение на затылке, что-то вроде совести или чувства ответственности. Вроде бы и терять ему нечего, а в то же время поддаваться чарам этого демона, обманчиво похожего на ангела, казалось ещё более грешным, чем сам факт попадания в этот самый ад. Казалось бы - ниже падать уже некуда, но у писателя почему-то складывалось впечатление, что было куда.
Да, на самом деле за десять лет он ранее не встречался с инкубами. Его соблазняли по большей части деньгами, создавали сотни тысяч жертв, которых он никогда не успеет спасти, пытали, убивали много раз, давили морально - то есть ему встречались самые разные демоны, но, как не странно, не сексуальной направленности. То ли из-за того, что он уже достаточно нагрешил в этом плане на земле и не относился к этому, как к запретному и желанному, недосягаемому плоду, мол его этим не раздразнишь, то ли просто подобного рода демоны ранее до него не добирались. На самом деле, грешников ведь всех и не пересчитаешь. И, видимо, наконец до Андерсона очередь дошла.
- Может отметишь это с кем-нибудь другим и в другом месте? Да и дата не круглая, - мужчина всё ещё пытался отмахаться, хоть и выглядело это уже сейчас достаточно смешно и бесполезно. Но всё же попытка не пытка, вдруг прокатит?
Его близость, аромат его тела, его поведение, всё это буквально выводило брюнета из себя. Крылатого одновременно хотелось изнасиловать здесь и сейчас, а в то же время с каждым мгновением это желание казалось настолько отвратительным и неправильным по отношению как к себе, так и даже к этому существу, несмотря на то, что оно само провоцировало и буквально только не выпрашивало этого, что Андерсону становилось попросту плохо. Он мотал головой, скидывая со лба чёрные кудри, словно пытался остудить кипящий мозг от бесконтрольных эмоций, но выходило хреново.
- Даа, я много чего с тобой сделал бы... - прохрипел целитель эхом, в голове перебирая то, как часто и в каких позах он взял бы его, так же как долго он его избивал бы, от всей души превращая это красивое личико в такое месиво, что родная мать бы не узнала. Но что он точно не стал бы с ним делать - это целовать. Звучит, наверное, смешно, но Блейн ещё ни разу не целовался. Не потому, что был скромником, а потому как для него это один из тех жестов, с которого начинаешь привязываться. Множество раз оборотень занимался сексом, но ни в коем случае и никогда не подпускал к своим губам, это было равноценно тому, чтобы открыть доступ к душе. И само собой сейчас он так же не допустит того, чего сторонился всю жизнь.
И, по большому счёту, только наконец журналист дал себе волю и потянулся к его шее, чтобы прикусить её и начать опускаться далее, как фраза демона по поводу того, что он "глупый", заставила кареглазого закипеть. Резко отстранившись и остервенело оттолкнув от себя инкуба в окно, мужчина озлобленно взглянул на него.
- Не настолько глуп, чтобы поддаться тебе. Убирайся, я сказал! - прорычал тут почти с отчаянием, оскалившись, будто готовый в любой момент обернуться волком и загрызть непрошенного гостя, спутавшего ему все планы и мысли.

Поведение демона всё больше выбешивало Блейна, потому возбуждение довольно быстро было перекрыто другими не менее сильными эмоциями, тем более, что вечно гневающегося и легко зажигающегося мужчину можно было назвать вообще подопечным гнева, слишком уж легко он поддавался именно ему в первую очередь. Потому озлобленно глядя на рыжего, писатель едва только не взмолился мысленно, чтобы тот исчез с глаз долой. От безысходности и понимания того, что никак с этим засранцем бороться не может и пока тому самому не надоест играться с грешником, никак от него избавиться не удастся, Андерсон нервно сжимал кулаки и кусал губы. Странно, но в аду он стал вспоминать о Боге чаще, чем когда был живым, непонятная тенденция. Но, наверное, это по той причине, что при жизни вообще в какого-то всевышнего пинальщика верить было сложно, а когда оказался в аду...невольно поверишь и не в такое. А так как сильнее него вроде как не найти и больше обратиться было не к кому, пусть мужчина и был уверен, что тут Отец не услышит его безмолвные мольбы, то делал это брюнет скорее просто из отчаяния, а не из-за надежды, что это действительно поможет.

Как быстро переменилась ситуация - журналист и в самом деле не успел заметить. Недоумённо пытаясь проморгаться и оглядываясь, оборотень судорожно соображал - что происходит, кто это перед ним, почему тут такой погром, юноша избит, заплакан, запуган, а в крови Блейна плескалась непонятная для него ненависть и ярость, совершенно немотивированная агрессия. Словно кто-то окунул его в страшный сон, только вот он сам являлся чьим-то кошмаром.
- Какой к чёрту я тебе господин? Кто ты вообще? Кто тебя так?.. - слушая и постепенно остывая, просто потому, что не мог никак разобраться в происходящем, мужчина опустился на колени к пострадавшему и практически инстинктивно начал его лечить, бережно касаясь нежной кожи и заглядывая в глаза. - Неужели правда я? Принял за демона?
Становилось всё безумнее и безумнее. Как в Алисе: "чудесатее и чудесатее". Мотнув головой и приподняв лицо юноши на пальцах, он стал рассматривать его внимательнее на предмет каких-то ещё травм, машинально вытирая слёзы большим пальцем, касаясь алеющих и чувствительных от влаги щёк шершавой кожей своих рук.
- Не знаю, кто ты на самом деле, может и на самом деле демон, но...если ты голоден или хочешь пить...я могу помочь. - для Андерсона это было обычным делом, он не в первый раз так помогал первым встречным как в жизни, так и после смерти, только вот тут его внутри что-то грызло, будто он чувствовал подвох, но не мог понять, кто конкретно кого обманывает - память у писателя стала совсем дурной или это на самом деле ловкий и увёртливый демон, пытающийся запудрить ему мозги? Одному дьяволу известно.
Но потянувшись к своей тумбочке возле кровати, на которой он всегда держал бутылку воды на случай хронического сушняка после сна, кареглазый протянул её юноше и защитнически приобнял его за плечи. - Как зовут тебя, страдалец? Как ты тут оказался? Чего я ещё не помню? - последнее было сказано шёпотом себе под нос, скорее как мысли вслух, но учитывая то, что красавец в тунике сидел рядом, он вполне мог бы расслышать это.

- Просто по имени, Блейн. И я не твой господин, - недоумённо, словно оправдываясь повторял мужчина, продолжая исцелять раны, убирать гематомы, мягко касаясь обнажённой кожи там, где эти ранения находились, невольно дольше нужного, будто поддавшись некому природному инстинкту, задерживаясь ладонью на бёдрах.
От его подтверждения того, что именно брюнет сделал это с несчастным юношей, Андерсон покачал головой, хотя и недоверчиво осматривал порванную одежду и всё в помещении. Он, конечно, бывает зол, его вообще легко раскачать на гневные эмоции, но чтобы избить страждущего за просьбу воды, из-за каких-то таких подозрений... это не было на него похоже. Либо на самого журналиста нашла какая-то необъяснимая ярость, либо же юноша где-то привирает.
- Это не похоже на меня. Я бы просто так не накинулся, - чуть прищурив глаза, решил напомнить Блейн, хотя, конечно, вряд ли это сейчас весомо подействует, тем более что в голове действительно стали проявляться едва понятные, мутные обрывки из того, что описывал рыжий, потому продолжать спорить с ним мужчина не стал.
Открыв ему бутылку с водой и прижав к губам, писатель настороженно осматривал его, всё так же придерживая за плечо одной рукой, согревая и успокаивая тем самым. Словно против воли или поддаваясь каким-то своим звериным инстинктам, оборотень прижался носом к его шее и волосам, втягивая пьянящий аромат тела, но не позволяя себе большего, внимательно слушая своего неожиданного гостя.
- Хорошо, Эммануэль. Мы все здесь скитаемся, но, если хочешь - можешь задержаться у меня настолько, на сколько получится, если не будешь мешаться под ногами. Я человек занятой, - звучит это наверное странно, учитывая то, что в аду в общем-то можно было не работать и вообще не заниматься чем-либо во благо грешного общества, но в его случае это уже образ мышления и жизни, по другому он попросту не мог. - Если ты голоден, мы могли бы поужинать вместе. У меня кажется было что-то съестное, - конечно, голод здесь после смерти тоже был лишь обманчивым ощущением, но если была возможность его утолить, то почему бы этой возможностью не воспользоваться?
- Возможно расскажешь, где ты был до меня? - само собой он всё ещё пытался уловить нить правды в его словах, напрягаясь из-за туманности воспоминаний, но старался делать это как можно менее заметно.

- Да, не называй, пожалуйста. Иначе я чувствую себя каким-то мучителем твоим, владельцем раба или вроде того... А я, как не крути, пусть из гнилого, но демократичного государства и такого не потерплю, - почти гордо произнёс мужчина, который на самом деле Америку свою на дух не переносил, вернее - её правительство, но всё-таки как настоящий американец, любящий непосредственно народ и людей, живущих ранее с ним на одном пространстве, по одним правилам - не мог упустить возможности не похвастаться. Возможно у штатовцев это в крови.
- Всё может быть, но всё же я склоняюсь к тому, что это сделал кто-то другой. В любом случае - это не суть важно, главное, что сейчас ты цел и невредим, и я в обиду тебя не дам, если сам исподтишка не нападёшь, - хмыкнув и чуть приподнявшись на месте, брюнет всё же прикрыл бедро красавца обрывками ткани, чувствуя себя несколько неловко от того, что ощущал к нему непреодолимую тягу, когда как ничего подобного не должно было происходить просто из-за обычного разговора.
Только вот оторваться взглядом от того, как блестящие капли скользят по нежной коже, Андерсон никак не мог. Против воли он облизнул в миг пересохшие губы, а руки чуть сильнее сжал в кулаках, чувствуя неожиданно-приятно разлившийся жар ниже пояса. Однако он всё так же держал себя в руках. Парень красив, никто не спорит, но это не значит, что думать нужно только об одном в его присутствии. Эта преступная соблазнительная невинность ударяла буквально по вискам оборотня, заставляя хищнические инстинкты альфы просыпаться тогда, когда это было не совсем уместно. Потому вопрос о том, какую благодарность он может выразить, стоя на коленях, когда Блейн уже поднялся, подтолкнул целителя к ещё более неприличным мыслям, от чего он почти опасливо мотнул головой, сбрасывая часть кудрей себе на лоб, и помог Эммануэлю подняться на ноги.
- Не нужно никакой благодарности. Главное не вреди ничем, - бережно вновь вытерев его щёки от слёз и подведя юношу к шкафу, мужчина стал внимательно перебирать свои вещи, пытаясь найти что-то небольшое, что можно было бы дать красавцу, ибо не гоже ему ходить в разодранном виде, тем более, если в этом действительно виноват сам Блейн. Протянув ему свою рубашку, которая, увы, всё равно будет велика ему, и удобные штаны, что можно было бы подтянуть завязками по размеру, кареглазый заботливо взглянул на него. - Можешь переодеться, чтобы не ходить в обрывках. Ванная там - прямо по коридору, - не то чтобы он его выпроваживал, но, возможно, взять пару мгновений на то, чтобы вдохнуть свежего воздуха через окошко, а не дышать исключительно его телом, не помешало бы, чтобы хотя бы немного прочистить сознание.
- Сочувствую, тебе действительно многое пришлось пережить... Тем более полвека в таких условиях - это бесчеловечно. Хотя да, это ад, о чём я говорю... - сам на себя как-то невесело усмехнувшись и поведя плечом, писатель поддерживающе сжал плечико юноши и согревающе улыбнулся.
- Я не обижу тебя, не волнуйся. А если ты ещё и окажешься неплохим помощником по дому - мы, должно быть, неплохо уживёмся вместе, - задумчиво почесав свой подбородок с лёгкой щетиной, мужчина задумался, куда гостя отправить спать. На диван - вроде как не тактично, с собой в одну постель укладывать - то же не лучший вариант, тем более после того, что его использовали как секс-игрушку. Самому идти на диван - он тут хозяин, чёрт возьми! А до приобретения другой мебели нужно было ещё сдать пару работ в редакцию... Само собой наивный грешник не соображал, что и деньги, и магазины, и прочее лишь плод его воображения и если бы он захотел, дом сам бы преобразовался по его велению, что-то добавив, а что-то убрав. Но пока он не имел понятия, что имеет такую власть над собственным, так сказать, домом, а потому ориентировался по старой привычке на то, что имел в своих руках.